11 конденсаторных микрофонов

  Егор КУРЧАТКИН
Музыкальное Оборудование
январь 2000

Сравнение конденсаторных микрофонов с целью выбора основного микрофона для записи вокала и сольных инструментов.

Идея теста возникла у меня после того, как, решив кое-что прикупить для своей студии, в числе прочего оборудования я взял на сравнение несколько заинтересовавших меня микрофонов. Приглядел я их, ориентируясь на отзывы знакомых звукоинженеров и публикации в прессе, но после сравнения этих микрофонов с имеющимся у меня старым (1985 года рождения) Neumann U 87, желание покупать их поостыло. Чем я был сильно удивлен, ведь, исходя из имевшейся у меня информации, эти микрофоны должны были полностью «убрать» мой Neumann.

Результаты оказались настолько неожиданными, что было решено провести более масштабное исследование современных микрофонов. С этой целью я собрал одиннадцать микрофонов и засел на несколько недель в студии, мучая микрофоны и друзей-музыкантов, которых заставлял петь и играть, а после — в течение многих часов еще и сравнивать полученные результаты.

Ценность данного тестирования, как мне представляется, в том, что все описанные далее микрофоны испытывались в одно и то же время, в одних и тех же акустических условиях, что, к сожалению, мало кому доводилось делать. Как правило, сравнение микрофонов происходит со значительной разницей во времени, на разных источниках звука и, соответственно, говорить здесь можно только об эмоциях. Даже если удается записать на разных микрофонах одного и того же вокалиста (но с разницей во времени), отличие в звучании может быть обусловлено не столько разницей между микрофонами, сколько звучанием голоса вокалиста в разные дни (см. врезку).

Проблемы стабильности вокалистов

Очень важно то, насколько вообще стабильно в плане звука работает вокалист. Как правило, «связочники», а их в нашей стране большинство, поют очень по-разному в зависимости от погоды, природы и настроения, ведь у них звук зависит от малейших шероховатостей на связках, от степени их эластичности и пр. Вокалисты резонаторной школы, поющие на опоре, и у которых задействованы как грудной, так и головной (купольный) резонаторы, поют стабильно даже во время простуды (при этом, не вредя своему голосовому аппарату), у вокалистов этой школы как бы выстроена устойчивая акустическая форма, в которой рождается звук, все остальное — дело интонации. Но даже с «резонаторщиками» бывают проблемы. Например, при «склеивании» сольной вокальной партии из дублей, записанных до обеда и после. Поев-попив, вокалист начинает хуже «держать опору», его голос звучит тусклее, менее открыто. Порой можно подумать, что дело в том, что певец стоит не на том расстоянии от микрофона, что кто-то, пока ты сам чаи гонял, накрутил эквалайзер или установил на максимум компрессор. А дело-то, на самом деле, в том, что вокалист плюшек поел.

Так что большинство людей приобретает микрофоны по двум причинам: а) предложили за тыщу микрофон, который стоит все три; б) в этот микрофон на своем последнем альбоме, как написано в авторитетном журнале или на сайте производителя, пел сам George Michael.

Даже при наличии на студии нескольких микрофонов высшего класса, редко выдается возможность подобрать микрофон под конкретного исполнителя. Звукоинженер, как правило, вынужден руководствоваться некими общими законами: ведь не заставишь вокалиста по сто раз петь одну и ту же фразу то в один микрофон, то в другой, то на одной диаграмме направленности, то на другой, то на одном предусилителе, то на третьем… Так что, как правило, при выборе микрофона и предусилителя для того или иного источника звука у большинства звуковиков существует ряд стандартных решений, которых они и придерживаются, свято веря в их правильность. Однако, как выяснилось в результате прошедшего тестирования, не все эти решения столь уж универсальны.

Вот мне и стало интересно собрать в своей студии некоторое количество микрофонов, заявляемых производителями (а в отдельных случаях — и авторитетными звукоинженерами) как «универсальные студийные микрофоны для записи сольных инструментов». То есть, далее речь пойдет о выборе некоего «основного микрофона для студии» (в принципе, на студии должно быть несколько «заглавных» микрофонов, но, к сожалению, обычно имеется возможность сделать основным лишь один дорогой конденсаторный микрофон). Кроме того, мне показалось интересным сравнить ламповые микрофоны с транзисторными — выяснить насколько в действительности велика разница и верно ли утверждение многих звукоинженеров, что даже дешевый ламповый микрофон заведомо лучше дорогого транзисторного. «Транзистор — ну, это как если ты смотришь на улицу через мутное стекло, все видно, грязи на стекле не замечаешь, так как глаз фокусируется на дальних предметах, но что-то все равно мешает, что-то есть в картинке дискомфортное, напрягающее… а лампа — это как если ты смотришь на улицу, распахнув окно…».

В тестировании принимали участие следующие микрофоны: AKG Solid Tube (ламповый), Audio-Technica AT 4047, AT 4050, AT 4060 (ламповый), DPA 4003, Neumann M 147 (ламповый), M 149 (ламповый), TLM 103, TLM 193, U 87 Ai, Sennheiser MKH 80. В качестве микрофона, от которого можно было бы отталкиваться при сравнении, был взят, как уже говорилось, Neumann U 87 (см. врезку).

Старое и новое

Важно уточнить то, что я сравнивал тестируемые микрофоны именно со старым, классическим Neumann U 87, которого еще не затронули разного рода усовершенствования, коснувшиеся его современного собрата — U 87 Ai (ему подняли на 10 дБ выходной уровень и приблизительно на эту же величину улучшили соотношение сигнал/шум, а также повысили стойкость мембраны ко всяческим «задувам» и «запыкам», так что на U 87 Ai можно записывать хоть бас-барабан с близкого расстояния без боязни убить капсюль, который сам по себе стоит около 500$). Главной неожиданностью данного тестирования для меня стала разница в звучании U 87 и U 87 Ai. Поэтому я так и акцентирую ваше внимание на том, что тестируемые микрофоны сравнивались со старым U 87, во всем мире используемым в качестве эталона, от которого удобно отталкиваться при оценке современных микрофонов. Для снятия каверзных вопросов сразу оговорю, что старый Neumann звучит особым образом не в силу исключительности именно данного экземпляра микрофона; он звучит точно так же, как звучат все U 87, дошедшие до наших дней в человеческом состоянии. Некоторое время назад я получил доступ аж к четырем Neumann U 87, произведенным где-то в начале 70-х. Мембраны некоторых были основательно заплеваны, но, в целом, все у них было в порядке. При сравнении с моим Neumann U 87, ни я, ни специально приглашенные по этому случаю друзья-звуковики не обнаружили в звучании этих пяти микрофонов никакой разницы (микрофоны слегка отличались только по уровню выходного сигнала). Так что я смело сравнивал тестируемые микрофоны с моим U 87, полагая его звучание типичным для всех нормально сохранившихся микрофонов этой модели.

Источники звука

Для тестирования микрофонов были выбраны следующие источники звука: мужчина, две женщины (не одновременно, а по очереди), виолончель и кларнет. Выбраны эти источники были далеко не случайно. Конкурса на лучший источник звука я, как вы понимаете, не проводил, но остановился именно на них в силу следующих причин.

Понятное дело, что, если речь идет о выборе основного микрофона для студии, этим микрофоном будут писать в первую очередь вокал. И хотя, скорее всего, это будет вокал не академический, но прослушивать микрофоны гораздо полезнее именно на академическом вокале, ибо он, в силу своей обертональной насыщенности и динамического разброса между основным уровнем пения и самыми громкими нотами, особенно ярко выявляет характер звучания микрофона. После этого уже проще предположить, как поведет себя данный микрофон на других голосах. Ведь современный вокал (в нашей стране его принято называть «эстрадным», хотя грамотнее его обозвать просто «неакадемическим») в каждом отдельном случае звучит совершенно по-своему, здесь единых законов звучания, в отличие от академки, практически не существует, и для того, чтобы корректно оттестировать звучание микрофона именно на «неакадемическом» вокале, придется приводить в студию не один десяток вокалистов, поющих в разной манере разными голосами, и на каждом из них микрофон будет проявлять себя по-своему: тому, от чего придет в восторг Bryan Adams, вряд ли обрадуется Peter Gabriel. Хотя, если подходить к вопросу формально, оба они сильно сиплые, но сипят «разными местами» и технологии записи их вокала также должны сильно разниться. Посему логичнее (а, собственно, так и поступают во всем мире) в плане вокала тестировать микрофоны на академке и паре-тройке условно эстрадных пропевок, после чего — делать свои субъективные выводы касательно того, как тот или иной тип «неакадемического» вокала зазвучит на том или ином микрофоне.

В качестве мужского голоса использовался мой прилично поставленный баритон, причем, весьма драматический, в силу чего люди несведущие часто принимают его за бас, каковым он отнюдь не является. Пропевал я в испытываемые микрофоны и чисто академические куски, и не очень. В принципе, результаты на моем вокале были и в том, и в другом случае очень близкими, поскольку тембр моего голоса, что при академическом пении, что при неакадемическом, почти не меняется.

В качестве женских вокалов в тестировании принимали участие два сопрано: лирическое и «среднее» (находящееся между лирическим и драматическим). Лирическое сопрано — Ирина Окнина. У нее очень крепкий и обертонально насыщенный голос, без часто встречающегося псевдооперного «везения» звука (яркий пример — солист Большого театра Николай Басков, которого можно увидеть по ТВ с клипом «Памяти Карузо»). У Ирины — очень хорошая опора и выстроенный в обе стороны столб (как вверх, так и вниз), в силу чего в равной степени отзвучивают как верхний, купольный, так и нижний, грудной, резонаторы, — голос звучит объемно, наполнено. Такой вокал очень показателен в том плане, что, если микрофон передает его адекватно, не корежа тембр и «физиологию» звука, то и прочие голоса приблизительно того же диапазона микрофон будет передавать правильно (хотя, на «кривом» вокале зачастую удачно может звучать и совсем, казалось бы, «кривой» микрофон, компенсирующий «кривизну» такого голоса). Среднее сопрано — Екатерина Антропова — более мягкое, с хорошей отзвучкой в куполе, но с несколько подснятой грудью. К сожалению, на момент тестирования вокалистка слегка простудилась, и по этой причине пела несколько размазано и с легкой сипотцой. Что, впрочем, оказалось в определенной степени и полезно: в нашей стране три четверти певиц страдают подобной «болезнью».

Виолончель была выбрана по следующим соображениям. Дело в том, что, если на микрофоне беспроблемно звучит виолончель, то и прочие струнные также будут звучать, скорее всего, беспроблемно. Верх у виолончели сам по себе противный — прямой как палка, свистит, пищит, словом, гадость для записи жуткая. Так вот, если микрофон правильно прописывает этот верх, и он начинает звучать, то, следовательно, и скрипка тоже (скорее всего — во всем своем диапазоне) будет звучать просто отменно. Если же скрипка звучит на микрофоне хорошо, то это вовсе не означает, что столь же удачно зазвучит на нем и верх виолончели, он может начать пищать или свистеть, так что мурашки по всему телу забегают дыбом… я с таким сталкивался неоднократно. Столь же показателен и низ виолончели. На очень многих микрофонах низ виолончели начинает либо гудеть, либо трещать — порой смычковый треск чуть ли не перекрывает основной тон инструмента. Но когда низ виолончели получается «читабельным» и в то же время сочным, то из этого с уверенностью можно сделать вывод, что на этот микрофон можно писать и контрабас, и бас-кларнет, и вообще почти все что угодно низкочастотное.

Виолончелист — Антон Бобышев, лауреат нескольких международных конкурсов, записал несколько сольных альбомов. Виолончель у него XVIII века, звучит великолепно. Так что реплики, типа, дело не в микрофоне, играть надо лучше, или инструмент у него — дрянь, потому и не зазвучал на крутом микрофоне, — заранее мною отметаются.

Кларнетист — Андрей Раев, «дудит» в ансамбле Алексея Айги. Дудит с чувством и расстановкой, но, что для нас в данном случае главное, — стабильно и профессионально. Андрей играет на A, B и бас-кларнете (впрочем, так поступают почти все кларнетисты); на этих кларнетах мы и прослушивали микрофоны. Что касается кларнетов А и В, то медленные куски игрались на А, как на чуть-чуть более кантиленном, сочном и грудном, куски быстрые игрались на В, как на более жестком. С бас-кларнетом мы прослушивали далеко не все микрофоны. Да и вообще — ничего особо нового благодаря этому мы не узнали: в плане проработки басов гораздо показательнее были тесты с виолончелью. Так что о результатах тестирования микрофонов на бас-кларнете я в этой статье попросту умолчу.

Записать кларнет, как правило, бывает сложнее, нежели флейту или кого-нибудь еще из деревянных духовых, ибо именно кларнет обладает такой гадливой особенностью: шаг влево — сипит, шаг вправо — пищит; еще шаг влево — скрипит, еще один шаг вправо — гудит. Все прочие «деревяшки» (как их ласково называют духовики) обладают каким-нибудь одним из перечисленных свойств. Как повезло кларнету, вобравшему в себя столько разных гадостей… Против тембра кларнета я ровным счетом ничего не имею, более того, он мне даже чем-то симпатичен и я его частенько использую, но полагаю, что записать его качественно сложно. Словом, микрофон, на котором удачно звучит кларнет, с вероятностью в 98 процентов должен подойти и для записи любой другой «деревяшки».

Как проводилось тестирование

Микрофон вешался на стойку, втыкался в ламповый микрофонный предусилитель/ компрессор/ лимитер Summit Audio MPC 100 A, далее сигнал поступал в преобразователь Apogee PSX 100 и в цифровом виде загонялся в компьютер. Прослушивался записанный материал через тот же преобразователь Apogee PSX 100 (а также — через линейный преобразователь Apogee DA 1000) на мониторах Dynaudio Acoustics BM 6 A. Обычно, в качестве аналого-цифрового преобразователя я использую линейный преобразователь Apogee AD 1000, на мой взгляд — гораздо более честный, нежели дельта-сигма преобразователь PSX 100. Но в данном случае вышло так, что самый первый тест был мною прописан на PSX 100, и, соответственно, при дальнейшем тестировании я был вынужден использовать в качестве оцифровщика только PSX 100, дабы результаты сравнения были максимально честными.

Образцы прописывались в заглушенной камере (1,5 на 2,5 м), страдающей некоторой «ватностью» и одновременно «коробочностью» звучания (на низком мужском вокале также имеет место незначительный бубнеж низов), что следует учитывать при прослушивании образцов данного тестирования. На самом деле, проблемы акустики абсолютно не криминальны, ибо портят звук в столь незначительных пределах, что этой пакостной особенностью акустической можно спокойно в данном случае пренебречь. Словом, это — обыкновенная «убитая» акустика или, вернее будет сказать, ее практическое отсутствие. Что, на мой взгляд, для прослушивания микрофонов только положительный фактор: в «мертвой» акустике мы имеем чистый тембр микрофона, что и важно для тестирования. Также следует учитывать и тот факт, что в очень многих отечественных студиях акустическая представляет из себя именно подобного рода «мертвую» камеру, в какой писались данные образцы тестирования (как пример — студия Виктора Савина в театре им. Моссовета с акустической меньше спичечного коробка, в которой, тем не менее, удается записывать очень качественный материал).

Изначально предполагалось сделать «прозвон» микрофонов в акустической лаборатории телецентра «Останкино», но потом я отказался от этой идеи, ибо нарисованная кривая частотной характеристики микрофона, как правило, не рассказывает о нем ровным счетом ничего. Ведь, помимо объективной, существует еще и субъективная частотка, гораздо более важная при оценке звучания микрофона. Объясню, что я подразумеваю под «субъективной» частотной характеристикой микрофона. Микрофон может быть объективно (по результатам измерений) линеен, но при этом на слух выдавать целый ряд частотных пиков, появление которых объясняется тем, что микрофон производит свои собственные гармоники. И, что также весьма принципиально, гармоники эти могут быть сильно разными на одной и той же частоте при разном звуковом давлении и разной атаке звука. Объяснение мое весьма ненаучное и огрубляет суть процессов, происходящих со звуком внутри микрофона, но как-то да объясняет, почему объективная и субъективная (на слух) оценки микрофонов так часто разнятся, и почему два микрофона с идентичными частотками могут звучать совсем по-разному.

Микрофоны ламповые и транзисторные я позволил себе «свалить в одну кучу», сравнивая их все вместе, чем наверняка оскорблю пуристов звукозаписи. Но у меня на то были свои веские причины: мне было важно понять — насколько современный ламповый микрофон способен удовлетворить большинство потребностей студийной сольной записи, и во всех ли случаях плюсы лампового звучания перекрывают присущие ему минусы. Понять это можно было только в рамках единого сравнительного анализа образцов, прописанных в те и другие микрофоны.

Neumann U 87 Ai


Микрофон имеет три стандартные диаграммы направленности (круг, кардиоида, восьмерка), обрезной фильтр нижних частот, аттенюатор (-10 дБ). Работает от фантомного питания. В комплект поставки входит деревянный футляр для хранения.

Считается универсальным микрофоном для записи вокала любого рода — как сольного, так и бэк-вокала, и особенно — для записи симфонической музыки. Также фирма Neumann рекомендует использовать его в качестве сольного микрофона для виолончели, медных духовых, фортепиано и ударных.

Neumann TLM 103


Микрофон имеет пять наград, в том числе — TEC и от журнала EQ. Использует тот же капсюль, что и U 87 Ai, но отличается отсутствием разных диаграмм направленности (только кардиоида) и фильтра, а также — использованием передовой бестрансформаторной технологии (фирма Neumann на сегодняшний день придерживается точки зрения, что трансформатор в микрофоне только мутнит звук и зашумляет его, а также сильно удорожает и усложняет процесс производства микрофонов). Микрофон работает от фантомного питания. Прилагается деревянный футляр и пластмассовый адаптер для установки на стойку. В целом, Neumann заявляет об идентичности звучания TLM 103 и U 87 Ai на кардиоиде.

Neumann М 149
Микрофон считается чуть ли не революционным, ибо это — первый в мире микрофон, сочетающий в себе ламповую технологию с технологией бестрансформаторной (за что, видимо, и получил в 1997 году награду TEC). Микрофон имеет пять диаграмм направленности (широкая кардиоида, кардиоида, гиперкардиоида, круг, восьмерка) плюс четыре промежуточных диаграммы, обрезной фильтр нижних частот с возможностью выбора частоты среза (от 20 до 160 Гц, крутизна -3 дБ). Работает от блока питания (прилагается). Кроме того, в комплект поставки входят подвес, чехол для защиты от пыли и деревянный футляр.

В силу особой популярности данного микрофона в отечественных студиях, позволю себе остановиться на нем более подробно. В M 149 используется легендарный капсюль К 49. Легендарным этот капсюль сделали микрофоны, в которых он использовался — U 47 и М 49, выпускавшиеся в 50-е и 60-е годы. Капсюль К 49 (правда, современного производства) используется также в целом ряде современных микрофонов других фирм. Особый интерес, естественно, вызвало обращение к этому капсюлю его изобретателя — собственно фирмы Neumann. Наряду с элитным капсюлем, в М 149 использовалась новейшая бестрансформаторная технология, позволяющая звуку передаваться по микрофонным кабелям на баснословные расстояния (до 300 метров!), не теряя при этом своего первородного окраса. Так что, как заявляет производитель, М 149 — идеальный сольный микрофон, особенно для вокала, не только благодаря использованию легендарного капсюля и древних технологий, но и в связи с использованием передовых разработок фирмы Neumann, дающих на выходе микрофона феноменально низкий уровень шума (подчеркивается особо).

Капсюль микрофона смонтирован неким особенным «эластичным» способом, так что никакие вибрации конструкции, способные породить шумы и резонансы на отдельных частотах, не достигают капсюля. Более того, поверхность под капсюлем имеет форму конуса, рассеивающего отражения звука от чего-либо, оказывающегося в момент записи выше этой уникальной поверхности. Таким образом, капсюль ловит только первичный звук, достигающий его напрямую. Капсюль окружает акустически нейтральная сетка, что позволяет получить «звуковой реализм», по словам производителя.

Neumann M 147


Как заявляет производитель, М 147 по сути ничем не отличается от M 149, кроме того, что имеет только кардиоидную характеристику направленности, более низкий выходной уровень, и у него отсутствуют обрезные фильтры. Да, есть еще одно принципиальное отличие: М 147 стоит почти в два раза дешевле M 149. Сетка вокруг капсюля у М 147 очень плотная, специально рассчитанная на запись речи и вокала, как заявляет производитель, нейтрализующая взрывные и присвистывающие согласные, а также исключающая возможность «задувания» капсюля. Просмотрев статьи в иностранной прессе, я обратил внимание на то, что М 147 по сравнению с М 149 позиционируется как более узкочастотный микрофон (с точки зрения субъективного ощущения частотки), особым образом подчеркивающий читабельность вокальной партии. Работает от блока питания (прилагается). В комплект поставки также входят соединительный кабель, адаптер для стойки и алюминиевый футляр.

Neumann TLM 193


Использует тот же капсюль, что U 89i и TLM 170. По сравнению с U 87 и U 89 обладает более нейтральным звуком. Есть только кардиоидная диаграмма направленности. Работает от фантомного питания. В комплект поставки входят адаптер для стойки и деревянный футляр. Микрофон рекомендуется для записи вокала, струнных, деревянных духовых, подзвучки групп симфонического оркестра, хоров, а также в качестве панорамного микрофона на «железо» или перкуссию.

Sennheiser MKH 80
Микрофон почти не встречается на отечественных студиях, но, по заявлению производителя, является лучшим микрофоном за всю историю фирмы Sennheiser, которая в его создание вложила всю свою душу. В микрофоне используется порядка пятидесяти ноу-хау. Помимо прочего, микрофон может годами висеть на стойке или где-нибудь под потолком в студии, и его не нужно будет регулярно снимать на профилактику и чистить капсюль: фирма Sennheiser намудрила там что-то такое, что пыль просто боится близко подлетать к MKH 80, а влага или повышенная температура ему не страшны.

Микрофон имеет пять диаграмм направленности (круг, широкая кардиоида, кардиоида, суперкардиоида, восьмерка), фильтр нижних частот (частота среза 50 Гц, переключается 3 или 6 дБ), аттенюатор (6 или 12 дБ), а также встроенный эквалайзер, который плавно поднимает частоты в области 10 кГц на 3 или 6 дБ. Работает от фантомного питания. Рекомендуется абсолютно для любых видов записи, включая сольную запись вокала, гитары, струнных, духовых и использование в качестве стереопары для записи симфонической и хоровой музыки.

Audio-Technica AT 4050


Японский микрофон, при появлении на свет позиционировавшийся как прямая альтернатива Neumann U 87. Имеет большой капсюль, три диаграммы направленности (восьмерка, кардиоида, круг), обрезной фильтр нижних частот (частота среза 80 Гц, крутизна 12 дБ/октава), аттенюатор на 10 дБ. Работает от фантомного питания. Футляр и подвес входят в комплект поставки. Области применения предлагаются те же, что и для Neumann U 87/89. Только, в силу особой стойкости мембраны к высокому звуковому давлению (149 дБ), AT 4050 также можно использовать для барабанов (на некоторых студиях АТ 4050 используется для записи томов).

Audio-Technica AT 4047/SV


Микрофон появился в продаже всего несколько месяцев назад. По сравнению с AT 4050 имеет капсюль еще большего размера и еще более открытый верх, но только кардиоидную диаграмму направленности. Есть обрезной фильтр нижних частот (частота среза 80 Гц, крутизна 12 дБ/октава), аттенюатор (10 дБ). Работает от фантомного питания. Прилагается эластичный подвес, чехол для переноски. Микрофон ориентирован в первую очередь на запись сольных инструментов и голоса.

Audio-Technica AT 4060
Ламповый микрофон, имеющий только кардиоидную диаграмму направленности. Появился в продаже чуть больше года назад, но, как заявляют некоторые известные гитаристы, уже ставший «классическим микрофоном для записи акустики». Хотя производитель позиционировал микрофон в первую очередь как вокальный. Прилагается блок питания (с адаптером для установки в рэк), подвес и защитный футляр.

DPA 4003
Микрофон имеет круговую диаграмму направленности и питается (130 В) от собственного микрофонного усилителя. Высоковольтное питание позволяет улучшить разборчивость низов, а также расширить динамический диапазон, что принципиально для записи прежде всего академической музыки. В комплект поставки входит адаптер для стойки и ветрозащита.

DPA 4003 не восприимчив к хлопкам и не создает эффекта близости, поэтому также рекомендуется для использования на близком расстоянии от источника звука — для записи сольного вокала, струнных и щипковых инструментов. Группа Rolling Stones использует данный микрофон для барабанов, в том числе и для бочки.

AKG Solid Tube


Ламповый микрофон, продолжающий, по заявлению фирмы, традиции знаменитого C 12. Имеет только кардиоидную диаграмму направленности, обрезной фильтр нижних частот (частота среза 100 Гц, крутизна 12 дБ/октава), аттенюатор (-20 дБ) и настоящий ламповый звук от фирмы AKG. Кроме внешнего блока питания прилагается подвес, адаптер для установки на стойку, ветрозащита и футляр. Рекомендован домашним и малобюджетным студиям для самого широкого применения.

Мужской вокал

Как уже упоминалось ранее, в качестве источника мужского вокала я использовал самого себя. Собственно, первое, что я всегда пробую на всех микрофонах — это собственный вокал, ни в коей степени не претендующий на эталонный, но для меня в определенной степени являющийся таковым, ибо мне он знаком с детства. Исходя из того, как мой голос звучит на конкретном микрофоне, я довольно точно могу предположить, как на этом микрофоне зазвучат другие вокалы и инструменты.

Для разминки я решил начать с самого, как мне казалось, простого — со сравнения Neumann U 87 и Neumann U 87 Ai. Установив Neumann U 87 Ai на стойку, я надел наушники и издал в него первые звуки, ожидая услышать до боли знакомый тембр своего родного голоса. Но, к своему удивлению, я его не услышал. В наушниках жил своей, независимой жизнью некий мичуринский гибрид меня с Брайаном Эдамсом. Первое ощущение от первых звуков, изданных мною в U 87 Ai, еще в наушниках создалось такое, будто я пою слишком жестко и завышено по позиции, с подснятым грудным резонатором, и у меня прямо-таки трещит голос, что, как я мог убедиться, сняв наушники, было не так. Слыша в наушниках свой голос через U 87 Ai, я подсознательно начинал размазывать и размягчать тембр своего голоса, «везя» звук, пытаясь таким образом компенсировать непривычную жесткость тембра.

Когда я прослушал записанный материал (набор фраз из различных арий и современных песен) через мониторы, ощущение металла в голосе несколько поубавилось, голос звучал гораздо более естественно, хотя все равно очень жестко и в то же время сипловато. Забавно было наблюдать, как в течение двух минут мой голос из собранного и опертого растекся по плоскости. Очевидно, чтобы приспособиться петь в U 87 Ai адекватно, без излишнего заглубления и размазывания звука, мне нужна некоторая практика.

Но настоящий шок постиг меня, когда я проиграл подряд одни и те же фразы, записанные в U 87 и в U 87 Ai. Отличались микрофоны не просто оттенками, как я предполагал, но — характером звучания. На первый взгляд, U 87 в сравнении с современным собратом казался более глухим и менее ярким, с бубнящим низом. Но, несмотря на избыток у U 87 Ai высоких частот (по крайней мере, по субъективному ощущению), чувства открытости, легкости звука не возникало. Верха действительно было много, но он был подзажатый, узкий… возникало ощущение, схожее с тем, когда певец с непоставленным вокалом, пытаясь сделать плотным и одновременно ярким звук своего голоса, зажимается, садится на связки, на пределе все-таки выдавливая его из себя. Хотя U 87 Ai звучал абсолютно чисто, не рождая «грязных» гармоник, в целом звучание, на мой вкус, было тонким и резким, с недостаточной проработкой низов. В плотности звучания на моем вокале U 87 Ai не принципиально, но проигрывал U 87. Пространственная обработка выявила еще одну особенность U 87 Ai: даже при слабой реверберации звук приобретал легкий присвистывающий оттенок, в первую очередь — на звуке «с», который, в принципе, я пою без особого присвистывания (звук «с» может и тянуться, но при этом он не обязательно будет присвистывающим, следует различать «с» свистящий и просто «пролонгированный», «продолговатый во времени»). Смею предположить, что вокалистам, страдающим присвистыванием, эта особенность микрофона создаст серьезную проблему. Впрочем, если внимательно послушать многие фирменные записи, то можно услышать прямо-таки непотребный свист на «с», «т», «щ» и прочих каверзных звуках. Яркие примеры: записи Mariah Carey, George Michael альбом «Older», Robbie Williams композиция «No Regrets» (суперсвист!) и многие другие записи, которые сами по себе, если не вслушиваться в детали звучания каждого инструмента в отдельности, производят очень приятное впечатление. Если же вычленить из всей фонограммы только вокал, свист на нем начинает серьезно раздражать. Зато конкретное выделение в вокальной партии «песка» (или «вокального сипа», как его еще иначе называют), неизбежно вызывающее присвист звуков «с» и «т», позволяет увеличить читабельность и разборчивость вокальной партии, при том, что сохранение одинаковой наполненности во всем спектре частот только бы создавало грязь и мазню внутри насыщенной аранжировки, убивая разборчивость прочих партий, звучащих значительно тише солиста. Если необходим именно такой вокал, с «негрузящим» низом и подчеркнутым песком в голосе, лучше добиваться этого эффекта не только эквалайзерами, а получать почти готовый результат уже на выходе с микрофона, что позволит максимально сохранить естественность звучания голоса в конечной фонограмме. Для таких целей U 87 Ai действительно здорово подходит, хотя субъективной громкости (по сравнению с U 87) он, как я смог убедиться, не прибавляет. С этой целью я прописал небольшой кусок вокала в очень плотную аранжировку. Уровень я был вынужден поставить одинаковый на обоих микрофонах, а вот разборчивость текста на U 87 Ai была ощутимо лучше. Также, внутри аранжировки опять проявился подсвистывающе-подсипывающий характер звучания микрофона (даже без реверберации), хотя при сольном прослушивании этого слышно почти не было.

Испытание микрофонов на прочих диаграммах направленности принесло точно те же результаты, что и на кардиоиде. Разница между микрофонами осталась точно такой же, только, возможно, несколько усилилась на круговой диаграмме направленности. Вообще, все микрофоны в данном тестировании вели себя по сути одинаково на всех диаграммах напра